Рик Уэйкман
Путешествие к центру Земли
Путешествие
Верхом, пешком, по морю, по земле — пройдем.
Предшественник нас вдохновил, и мы вдвоем
В Исландию — там, где гора стоит, —
Пошли, и с нами — гид.
К вершине путь лежит.
По кратеру вулкана — двигались во тьму,
Глядя вверх, как будто в окуляр,
Одну судьбу деля,
О спасении моля.
Сквозь кристаллы кварца, трещинки щелей,
Как от люстр, — блеск огней, свет во мраке галерей.
Какое великолепие! Что за зрелище! Какие изумительные оттенки принимает лава! От красно-бурого до ярко-желтого! А эти кристаллы, похожие на светящиеся шары! Мы все еще шли по лавовой галерее, которая вела вниз легким уклоном. Мы оказались у перекрестка, от которого вели два пути. Мой дядюшка, профессор Лиденброк, не желавший обнаружить своего колебания ни передо мной, ни перед проводником, решительно указал на восточный туннель, в который мы тотчас же и вошли. Иногда перед нами развертывалась настоящая колоннада, точно портик готического собора. Вместо лавового покрова поверхность сводов состояла теперь из осадочных горных пород, расположенных наклонно к горизонтальной плоскости, а зачастую и вертикально. Мы находились в отложениях силурийского периода.
Мы попали в тупик. Мы сбились с маршрута средневекового путешественника Арне Сакнуссема, и нам оставалось только вернуться назад. Отдохнем ночь, и не пройдет трех дней, как мы снова будем у того места, где галерея разветвляется надвое. Завтра у нас не останется и капли воды… Лишь во вторник, ползком, на четвереньках, мы добрались, полумертвые, до скрещения двух галерей. И вот мы начали спускаться по второй галерее. Воды все не было. Вдруг проводник Ганс ясно услыхал какой-то необычайный звук в гранитной стене, как бы глухой рокот отдаленного грома. Он взялся за кирку, чтобы пробить скалу. Струя воды прорвалась сквозь отверстие и ударила о противоположную стену. Источник был горячий. Ничего, вода остывала… Это была вода, хотя и теплая, но она возвращала нам угасавшую жизнь. Дядюшка предложил поэтому назвать именем Ганса спасительный ручей. И название Hans-bach [ручей Ганса] было тотчас же принято. Дадим этой воде течь свободно! Она естественно потечет вниз и будет указывать нам дорогу.
Мы позавтракали и напились превосходной железистой воды. В пятницу, в восемь часов утра, путешествие возобновилось. Я изучал гранитные стены и вдруг, оглянувшись, заметил, что остался один. Отчаяние мое было неописуемо. На человеческом языке нет слов, чтобы передать мои чувства. Невольно мои мысли обратились к земным воспоминаниям. В моем взволнованном сознании быстро пронеслись Гамбург, дом на Королевской улице, моя бедная невеста Граубен, весь тот мир, от которого я оторвался! Я грезил наяву: все события нашего путешествия - я все пережил сызнова. Я стал молиться, хотя и не мог претендовать на то, чтобы Бог, к которому я так поздно обратился, услышал мою горячую мольбу. Тут я вовсе потерял голову. Я пустился бежать наугад по этому запутанному лабиринту и наскочил на непроницаемую стену. Я задыхался. В непроглядном мраке я дико крикнул! Вдруг мне почудилось, когда я случайно приложил ухо к стене, что откуда-то, издалека, доносятся человеческие голоса. Да, конечно, это голоса, человеческие голоса. Очевидно, это дядюшка. Слышимость зависела от расположения галереи и проводимости каменной породы. Звуки проходили по самой галерее! Хронометр был цел — как далеко мы друг от друга? Немногим больше полутора лье. Я должен был неизбежно дойти до своих спутников.
Вверх
Воспоминание
Промелькнут в мозгу воспоминания —
Родной дом, Граубен и верные друзья.
— Что есть жизнь? — в раздумья погружен,
Попал в ловушку он,
Как в чреве эмбрион.
Страх разрушить красоту пещер и льдов —
Там, где не видно человеческих следов.
Поклон мой, эпоха силурийская!
Кончина близкая,
И нет спасения.
Сквозь кристаллы кварца, трещинки щелей,
Как от люстр, — блеск огней, свет во мраке галерей.
Вдруг земля исчезла из-под моих ног. Я чувствовал, что лечу вниз, подскакивая на неровностях отвесной галереи - настоящего колодца! Я ударился головой об острую скалу и лишился чувств. Когда я снова пришел в себя, вокруг стояла полутьма, я лежал на земле, на мягких одеялах. Дядюшка сидел возле меня, подошел Ганс. Я стал осматриваться. Рядом был настоящий океан. Водная гладь простиралась перед нашими взорами, сливаясь с горизонтом. Грибной лес, созданный по гигантскому образцу. Вдали грозно вздымалась громада утесов. Электрические волны создавали удивительную игру света, преломляясь в облаках, высоко стоявших в небе. Сильно изрезанный песчаный берег озера или моря, о который плескались волны, был усеян мелкими раковинами. Неужели мы снова вышли на поверхность Земли? - думал я. Но вместо небесной тверди с ее созвездиями я почувствовал над своей головой затянутый тучами гранитный небосвод, давивший на меня всею своею тяжестью, и как ни огромно было это внутриземное пространство, все же тут было бы тесно даже самому незначительному из спутников нашей планеты.
На другой вечер был готов плот; бревна окаменелого дерева "суртарбрандура", связанные крепкими веревками, образовали прочное сооружение. Оснастку плота составляли: мачта, сооруженная из двух длинных шестов, подпертых горбылями, рея, на которую пошел третий шест, и парус, сшитый из одеял; веревок было достаточно, плот был сработан на славу. Когда мы уже выходили из бухты, я предложил назвать бухту именем своей невесты Граубен. Свежий северо-западный ветер. Плот плавно плыл при попутном ветре. В сутки мы проходили по меньшей мере тридцать лье. Серебристые лучи электрического света, отражаясь в водной зыби, придавали ей фосфорический блеск, оставляющий фосфоресцирующий же след за кормой. Вскоре берег совершенно скрылся из виду. Через пять дней пути недалеко от плота завязался бой. Мы ясно видели сражающихся чудовищ. У первого из них морда морской свиньи, голова ящерицы, зубы крокодила. Это самое страшное из допотопных пресмыкающихся - ихтиозавр! Другое - змея, скрытая под щитом черепахи, страшный враг первого - плезиозавр!
Вверх
Битва
Бороздя океанскую ширь
Пять дней, молили: пусть будет штиль!
Но поверхность воды оказалась лишена покоя.
Швырнуло с силой нас на плоту
На двести футов в высоту —
Масса темная взметнулась вверх морской свиньею.
Поднялся из бурлящих вод
Враг твари той — другой урод.
Два чудища морских сошлись на битву.
С мордой драконьей крокодил
Море кровью обагрил.
Сжавшись на плоту своем,
Мы молили об одном:
"Сохрани нас, Боже правый!"
Сохрани нас, Боже правый!
За часом час шел змеев бой.
Вздымались монстры ввысь стрелой
И вновь ныряли в пучину вглубь океана.
Вдруг глава одной змеи
Из волн показалась — вся в крови.
И вот туша лежит на водах бездыханно.
С мордой драконьей крокодил
Море кровью обагрил.
Победитель выиграл бой.
Благодарны всей душой:
"Слава Богу, слава Богу!"
Слоисто-кучевые облака на южной стороне горизонта являли собой грозное зрелище. Облака скапливались в плотные, тяжелые хлопья, расположенные в живописном беспорядке; усиливающийся ветер гнал облака вверх, и они понемногу сливались воедино, темнели и скоро образовали один грозный слой. Плот застыл на мертвой морской зыби. Полнейшая тишина. Признаки бури становились все ощутимее.
Ураган не утихал четыре дня. Мы привязали себя к мачте плота для безопасности. Что произошло во время крушения плота, наскочившего на подводные камни, я не могу сказать. Казалось, хляби небесные разверзлись, но мы укрылись от ливня под выступом скалы. Ганс приготовил обед, до которого я не дотронулся, потом мы все, измученные трехдневной бессонницей, погрузились в мучительный сон. На следующий день погода была великолепная. Не осталось и следов бури. Что же касается приборов, инструментов и утвари все было налицо. Я встряхнул компас, осмотрел его; прибор был в полной исправности. Но в какое бы положение мы ни приводили стрелку, она упорно указывала непредвиденное нами направление. Таким образом, не оставалось никакого сомнения, что во время бури ветер незаметно для нас переменился и пригнал плот обратно к тому самому берегу, который дядюшка считал оставленным далеко позади. Хотя мы и вернулись к северному берегу, но не к тому месту, откуда раньше отплыли. Бухта Граубен лежала, вероятно, западнее. Поэтому намерение внимательно исследовать побережье было вполне естественно. Мы с трудом пробирались среди гранитных обломков, смешанных с кремнями, кварцем и аллювиальными отложениями, как вдруг перед нами открылось поле, или, вернее, равнина, усеянная костями. Можно сказать, это было огромное кладбище. Пройдя более мили, мы очутились у опушки исполинского леса. Это была растительность третичного периода во всем ее великолепии. Гигантские пальмы уже исчезнувших видов были переплетены между собою непроницаемой сетью лиан. Пушистый ковер мха и печеночника одевал землю. Но листва на деревьях, кустарниках, как и все здешние растения, была бесцветна из-за отсутствия живительной солнечной теплоты. Все сливалось в этой однообразной, словно бы выцветшей окраске коричневатых тонов. В чаще леса я увидел своими собственными глазами, что между деревьями двигались исполинские звери, стадо мастодонтов. И не далее как за четверть мили от нас стояло человеческое существо. Протей этих подземных стран, новый сын Нептуна, пасший несметное стадо мастодонтов! Рост его превышал двенадцать футов. Он размахивал огромной ветвью - посохом, достойным первобытного пастуха!
Вверх
Лес
К центру матушки—Земли
Путешествия финал:
Природы порожденье —
Череда гранитных скал.
Кости дикаря, какого
Сроду не видал.
Мне неизвестно, как он жил,
И где он обитал.
Где он обитал.
Где он обитал.
Где он обитал.
Вот берег скрылся за холмом,
И в поле зренья — лес.
Скалы словно ослепил
Свет невидимых небес.
Никого не видно здесь —
В лесу былых времен.
Сокрытый первобытный мир —
Виденье или сон.
Страшно, что рябит в глазах
От цвета медного.
Местный воздух губит жизнь
Цветка бесцветного.
Гады — под деревьями.
И чудо—юдище
Выглядит здесь под Землей
Отталкивающе.
Пришел гигант — зверей пастух,
Пещерный человек.
Нас охватила паника.
Мы обратились в бег.
Мы покинули призрачный и светозарный лес, немые от удивления, охваченные ужасом. Мы устремились к морю Лиденброка. Затем я нашел и показал дядюшке заржавевший кинжал, поднятый мною с земли. Позже на плоском гранитном камне, мы увидели две таинственные буквы, наполовину стертые, - инициалы смелого и фантастического путешественника: А.С.! - Арне Сакнуссем! Имя, высеченное то тут, то там его собственною рукою, указывало отважным путникам дорогу к центру нашей планеты! После трехчасового плавания, иначе говоря, около шести часов вечера, мы нашли место, удобное для высадки. Между выступами скал был виден вход в темный туннель. Мы пошли сначала по плоской, почти горизонтальной поверхности; но не успели мы сделать и шести шагов, как наш путь был прегражден огромной каменной глыбой. Нам нужно было ее устранить, и заряд пироксилина мы заложили в углубление в скале. Плот мы не разгружали, надеясь тотчас же отплыть в открытое море. Таким образом мы думали избежать последствий взрыва.
Я не слышал взрыва. Но форма прибрежных утесов внезапно изменилась у меня на глазах; скалы раздвинулись, как завеса. Бездонная пропасть разверзлась у самого берега. Взрыв произвел настоящее землетрясение в этой почве, иссеченной трещинами; бездна разверзлась, и море, превратившееся в бешеный поток, увлекало нас с собой. Галерея сильно расширилась. Мы низвергались в стремнину, несясь с головокружительной быстротой. Затем мы оказались в жерле действующего вулкана. И нас, очевидно, выбрасывало извержением этого вулкана. Мы будем вытолкнуты, выброшены, извержены, подняты на воздух вместе с излияниями расплавленной лавы. О, какое путешествие! Какое удивительное путешествие! Спустившись через жерло одного вулкана в недра Земли, мы вышли на поверхность через жерло другого, и этот другой находился более чем на тысячу двести лье от пустынной Исландии, где-то там, на краю мира! Эти голубые горы на востоке были горы Калабрии! И этот вулкан, вздымавшийся на южном горизонте, - Этна, страшная Этна!
Конец
Вверх